Архив

             Про русского путешественника Федора Конюхова и Святого Николая, покровителя странствующих

Ой, над Атлантикой солнце взошло.
За кормой кипит золота вода.
Ой, пропадает парень ни за что.
Снова в одиночку, да бог весть куда.

Что ж ты, Федя, дома не сидишь?
Али не мила те голуба-жена?
Али силищи в ногах миллион?
Али золотых во кармане - шиш?

Вот иной юберменш,
как выходит на Ла-Манш -
навернет гефилте фиш
будто год не манж
                               па.
Папарацци под водой,
старший шкипер с бородой,
кок на яхте а-партэ,
позади - секуритэ
на катере катит.
А с Федею один лишь Святой Николай,
только Федя-капитан,
да Святой Николай...
Эх, да может и хватит!


Али ты, Федюша, извилиной слаб?
Сделался и сам бы космополит!
Против тя природушка, мачеха зла.
Только целым миром и победить.

Вот на полюс Амундсен да Скотт.
Сорок пять оленей дирижабель волокет.
Пятдесят саней да пятьсот собак.
Кто отстал от саночек - тот дурак!

А у нашего Феди забот завал:
надо парус крепить
да держать штурвал.
А у Феди всей подмоги лишь Святой Николай,
только твердая рука,
да Святой Николай,
да внутренний стержень.
И Федя крепит парус, и штурвал дрожит,
и Федя кричит: "Николай, держи!"
И Николай - держит!


Ой, как над морем сбирается пар.
Все бы пару вверх, все бы душам в рай.
Сколько не выдумывай, что Земля - шар,
а любому морю найдется край.

Федька наш, глянь, совсем офонарел -
лезет на Верест, басурман-гору.
Ой, да не нужен Феде кислород,
зело веселящий газохимикат.

А отчего ж Федя весел? -
Так то не газ,
А оттого Федя весел,
докуда влез.
А оттедова видать
океан-моря
и Сахару в сухарях,
и Канару в фонарях,
и русское поле.
И на Фединой реснице
слеза бела,
и Федя кричит:
"Ты понял, Николай?"
Эх, да Николай - понял!